Войска вермахта были развернуты на границе с Советским Союзом к середине июня 1941 года, по другую сторону были сосредоточены силы Красной Армии. На фоне противоречивых слухов 13 июня ТАСС передал на радиостанции Москвы сообщение о том, что СССР придерживался и придерживается мирной политики и намерен соблюдать условия пакта о ненападении, заключенного министрами иностранных дел двух государств Вячеславом Молотовым и Иоахимом фон Риббентропом 23 августа 1939 года. Сведения о подготовке к войне с Германией назывались ложными, хотя на тот момент шло активное укрепление обороны страны.
Также в сообщении говорилось о том, что, по данным Советского Союза, Германия придерживается аналогичной позиции, и слухи о грядущем нападении лишены оснований.
Накануне вторжения, 21 июня 1941 года, с главой Генерального штаба Красной Армии генералом Георгием Жуковым связался начальник штаба Киевского особого военного округа генерал Максим Пуркаев. Он заявил, что немецкий перебежчик предоставил данные о готовящемся нападении вермахта утром 22 июня. Эти данные Жуков передал народному комиссару обороны Семену Тимошенко и лично главе ЦК КПСС Иосифу Сталину.
Генеральный секретарь вызвал Тимошенко и Жукова в Кремль, где они озвучили проект директивы о приведении войск, расположенных возле границы, в боевую готовность. Сталин, по воспоминаниям историков, был в замешательстве, до последнего сомневаясь в том, что Германия нарушит соглашение.
Но поздним вечером после получения разведданных о возможном начале войны генсек дополнил директиву пунктом, предупреждающим о потенциальном акте агрессии со стороны немецкой армии 22-23 июня (и необходимости достойно его встретить) и призывающим не поддаваться на провокации противника.
После этого документ был направлен в пограничные военные округа.
Однако командующие армиям получали разрешение действовать лишь в рамках пунктов директивы (рассредоточение авиации и ее маскировка, рассредоточение войск, приведение в боевую готовность средств ПВО без дополнительного подъема приписного состава, подготовка городов и объектов к затемнению). Другие действия без согласования с руководством СССР запрещались.
При этом директива отличалась от плана по приведению войск в боевую готовность на случай войны. Вместо конкретных установок было дано противоречивое поручение не поддаваться на провокации. Кроме того, шифрование и передача директивы заняла несколько часов, и многие воинские соединения так и не получили никаких распоряжений к моменту атаки немецко-фашистских захватчиков.
Германия напала на СССР в 3 часа 15 минут утра 22 июня 1941 года без объявления войны, бомбардировке подверглись города Украинской ССР Киев, Житомир, Севастополь, города Белорусской ССР Гродно, Брест, Лида, города Прибалтики и другие. От первых ударов пострадала советская авиационная техника (1200 самолетов было уничтожено, большинство даже не поднимались в воздух), склады, порты и железнодорожные узлы.
Генерал немецкой пехоты Гюнтер Блюментритт вспоминал: после того, как артиллерия вермахта открыла огонь, «случилось то, что показалось чудом» — ответа от советских войск не последовало. Офицер и его коллеги были уверены в том, что противника удалось застать врасплох.
Тем не менее военно-воздушные силы СССР приняли бои и смогли ликвидировать 200 немецких самолетов.
О начале военных действий Сталину доложили примерно в 4 часа утра. Генеральный секретарь собрал совещание и к 7 часам утра вместе с Тимошенко, Жуковым, Молотовым и другими высшими военными и государственными деятелями создал вторую директиву, требовавшую от советских солдат уничтожения вражеской пехоты и авиации.
Однако переходить границу Сталин запретил «до особого распоряжения». Предполагалось, что война не будет иметь столь масштабный характер.
После полудня 22 июня к гражданам Советского Союза по радио обратился министр иностранных дел Вячеслав Молотов. В своем сообщении политик объявлял о «неслыханной», «разбойничьей» атаке немецкой стороны, уточнив, что ранее противником не было предъявлено ни одной претензии.
«Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной. Власти выражают твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду.
Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един как никогда. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», — произнес Молотов.
Рейхсканцлер Адольф Гитлер 22 июня 1941 года в своем выступлении перед немецким народом объяснил, что нападение обусловлено стремлением защитить страну от угрозы, исходящей от СССР.
«В то время, как Германия в соответствии с Пактом о дружбе, далеко отодвинула свои войска от восточной границы и большей частью вообще очистила области от немецких войск, уже началось сосредоточение русских сил в таких масштабах, что это можно было расценивать только как умышленную угрозу Германии. Я пришел к выводу, что интересы рейха будут подорваны роковым образом, если перед лицом мощного сосредоточения большевистских дивизий мы оставим незащищенными наши восточные провинции», — заявил председатель национал-социалистической немецкой рабочей партии.
Тревогу после начала военных действий многие части Красной Армии объявляли самостоятельно, аналогично принимались решения об ответных ударах. Первый боевой приказ был отдан ранним утром начальником штаба Черноморского флота Иваном Елисеевым — он поручил уничтожить немецкие самолеты, которые вторглись в воздушное пространство СССР.
После этого военные летчики начали совершать тараны вражеской авиации. Всего в первый день их было выполнено 16.
В тот же день, 22 июня, было совершено нападение на Брестскую крепость. Туда ворвались немецкие солдаты, однако силы Красной Армии отбили их штыковой атакой, многие дрались врукопашную. Часть командного состава погибла, красноармейцы пытались покинуть крепость под постоянными обстрелами.
В кратком боевом отчете по итогам дня было сказано, что «потери учесть не было возможности».
К тому времени, как советские граждане услышали о начале войны из объявления Молотова, солдаты уже оказывали активное сопротивление вермахту: были выведены из строя или уничтожены десятки немецких танков, на всех фронтах велись ожесточенные бои, целью которых было задержать противника и не дать ему двинуться вглубь страны.
Одновременно некоторые части теряли много боевых машин и личного состава. В частности, при встрече с силами Западного фронта Германия уничтожила более 700 советских самолетов. Сплошную линию обороны временами создать не удавалось из-за запоздалого выхода навстречу вражеским силам — вермахт прорывался вперед благодаря мастерству военных и качеству техники.
Первый день войны вскрыл ряд недостатков вооруженных сил СССР. Так, командующий войсками Западного фронта генерал Дмитрий Павлов утверждал, что многие армейские командиры вели себя «неорганизованно и беспечно».
«Командиры начинают думать об обеспечении снарядами только тогда, когда они на исходе. Тем временем, огромная масса машин занята эвакуацией семей начальствующего состава», — заявил он.
Юго-Западный фронт нес потери по танкам, совершали недостаточное количество самолето-вылетов из-за проблем со связью, коммуникацией между общевойсковым штабом и штабом авиации и дальним расположением аэродромов от мест ведения боевых действий.
На большей части европейской территории Советского Союза было объявлено военное положение, также власти сообщили о мобилизации с 23 июня военнообязанных граждан 1905-1918 годов рождения. В Москве создана новая директива с требованием перейти в решительное наступление против немецких солдат.
90-летняя Зинаида Григорьевна Захарова, ветеран труда и труженик тыла, рассказывает, что о начале войны ее семья узнала не сразу: она, родители и 4-летний брат Вася жили в селе Васильково Тверской области. Радиоприемника у них не было, информацию из газет доносили поздно. О том, что Германия напала на Советский Союз, им сообщил секретарь колхоза через пару дней после начала события.
Реакцию родных и односельчан Зинаида Григорьевна помнит плохо: в июне 1941 года ей было всего 9 лет. Но, по ее словам, в первые дни жизнь в деревне все еще шла своим чередом.
«Всегда была работа, даже у ребенка. В то время детей рано привлекали к помощи по хозяйству: приготовить обед, подоить корову, прибраться в доме. Только позже работы стало гораздо больше: собирали лен, рыли окопы (рядом проходила трасса Москва — Ленинград), все, даже дети. А когда замечали немецкую авиацию — сами же в них падали», — рассказывает пенсионерка.
Она добавляет, что вечерами несколько человек пели частушки или народные песни, а дети собирались их послушать: односельчане старались укрепить дух и поддержать оптимистичный настрой в маленькой деревне.
Чуть позже на войну забрали отца Зинаиды Григорьевны, Григория Ивановича. Он должен был отправиться на фронт из села Медное, провожать его отправилась жена, Анна Ивановна. Дети остались дома, хотя очень хотели попрощаться с отцом.
«Мы ужасно скучали по нему. Мама была все время занята, а я помню, как в первые дни после объявления войны он находил время почитать нам с Васей сказки. Он вообще всегда старался найти для нас что-нибудь развивающее, брал для нас разные сборники, если кто-то предлагал.
Читал всякие вдохновляющие истории, чтобы мы жалели советских солдат и гордились ими. Я видела его в последний раз перед тем, как он уехал», — вспоминает пожилая женщина.
Семья получила два письма от Григория Ивановича, а спустя несколько месяцев он пропал без вести под Ржевом. В деревне начинался голод: скот забирали на мясо для армии, Анне Ивановне удавалось иногда достать картошку для детей, из очистков она делала оладьи. Молоко в доме было благодаря крестной Зинаиды Григорьевны: та подарила семье козу.
Пенсионерка вспомнила: с тех пор, как пропал отец, мать часто плакала. Ни она сама, ни дети так и не узнали о его судьбе — с фронта «похоронка» не приходила, домой он тоже не возвращался, да и всего в Васильково после победы над Германией вернулись двое или трое мужчин.
Анна Ивановна, горюя о муже, даже не стала вывешивать на фасад дома красный флаг в честь капитуляции немцев.
«Конечно, мама так и не смогла забыть. Военное время всегда тяжелое, а то, что пережили мы, страшно вспоминать. Голод, изнурительный труд, слезы. Слава Богу, в нашу деревню не приходили немцы, не устраивали расстрелов, как это часто бывало в то время. А так… То, что было плохо, забывается. Сегодня уже хочется жить в теперешнем времени», — заключает Зинаида Григорьевна.
По сообщению сайта Газета.ru